Главный детский кардиохируг Тюменской области Кирилл Горбатиков проводит 120–150 операций в год. Вес его пациентов нередко исчисляется граммами, а их сердца по размеру сравнимы с куриным яйцом. Маленькие пациенты со сложными врожденными пороками попадают на операционный стол в первые часы своей жизни. Еще несколько десятков лет назад такие дети считались неоперабельными и безнадежными. Сейчас — по-другому. Почему, несмотря на это, некоторые родители рвутся в зарубежные клиники и причем тут бизнес? Какие операции действительно до сих пор не проводят в России и как это изменить? На эти вопросы ответил редакции “72.ру” заведующий отделением врожденных пороков сердца и детской кардиологии ОКБ № 1 Кирилл Горбатиков.

— Когда выявляются пороки сердца?

— Тяжелые пороки сердца — такие, как отсутствие левого желудочка, видно уже на 14-й неделе беременности. Более тонкие пороки — на 18–20-й неделе. Во время УЗИ на 20-й неделе беременности уже видно всё.

— Многие родители не хотят оперировать детей в России — это стереотип или оправданный выбор? 

— Как вы думаете, когда в России могут разрешить пересадку сердца детям?

— Большинство ваших пациентов лет 10–20 назад считались безнадежными?

— Скачок произошел в начале 2000-х, когда появились технологии. Сама хирургия не поменялась — руки остались те же. Нельзя сказать, что до этого было все плохо, а сейчас мы придумали, как проводить операции, и теперь все будут здоровы. Нет, таких революций в медицине не произошло. Но появилась медицинская аппаратура, которая позволила оперировать детей безопасно и выхаживать совсем маленьких пациентов. Раньше родителям таких малышей действительно говорили: «Извините, но мы ничего не можем сделать». Именно технологии позволили хирургам браться за пациентов, которые раньше считались неоперабельными. К примеру, сейчас вес самого маленького ребенка, который находится в нашей реанимации, составляет 1700 граммов, а самого большого — 2900.

— Как быстро ваши пациенты восстанавливаются после операций, и от чего это зависит?

— Маленькие пациенты восстанавливаются дольше. В остром постоперационном периоде чем меньше вес ребенка и его возраст и чем больше у него сопутствующих заболеваний — тем дольше он восстанавливается и находится в реанимации.

— Многое ли зависит от последующего ухода за прооперированными малышами?

— Я бы сделал вот такую разбивку — правильная и вовремя сделанная безопасная операция — это 20% успеха. Прибавим сюда еще 20%, которые составляет адекватная защита операции — это наркоз, искусственное кровообращение. Оставшиеся 60% — это постоперационное ведение в реанимации. Дело в том, что операция на сердце с искусственным кровообращением — это космический корабль. Во время ее проведения ребенок не дышит, и его сердце не работает — все это делает оборудование. После хирургического вмешательства нужно, чтобы сердце заработало с адекватным давлением и ребенок начал нормально дышать. Все это делается поэтапно. Если бы дети болели только врожденными пороками сердца, это была бы мечта детских кардиохирургов. К сожалению, такое бывает лишь в 5–10% случаев. У 90% детей с врожденными пороками сердца есть проблемы с другими органами. Наши пациенты часто являются недоношенными, у них маленький вес и недоразвитые почки, кишечник и легкие. Сердце мы починим, а все остальное нужно выходить и адаптировать к новым условиям. Это все равно, что сделать двигатель, а всю ходовую не трогать в надежде, что и так поедет. Не поедет или поедет, но ненадолго.

— Как вы переживаете случаи, когда не удается спасти маленького пациента?

— Мы все живые люди и родители. Я всегда стараюсь максимальное количество времени потратить на беседы с родителями, потому что они зачастую находятся в неведении и страхе от прочитанного в интернете. По российскому законодательству сейчас мы можем пускать родителей в реанимацию — это хорошо. Раньше это было запрещено. Мы очень жалеем и всегда очень сопереживаем родителям.

— Родители часто обвиняют детских кардиохирургов в том, что они не смогли спасти их ребенка?

— Когда маленький ребенок умирает от тяжелого рака, все всё понимают, и общественное сознание не будоражится. Никто не говорит, что врачи — убийцы, никто не обращается в прокуратуру и в Следственный комитет. При этом почему-то считается, что если у ребенка тяжелый порок сердца и он не выжил, то это какой-то форс-мажор. Обязательно нужно всех наказать, лишить дипломов и желательно выгнать за пределы страны.

Если мы посмотрим на благополучный и хваленый запад, то увидим, что и там у каждого вида порока сердца есть свой процент летальности. Клиники бьются за десятые доли процента, хитрят и лукавят, но этот процент есть у всех и везде. Бывают сочетания порока сердца с другими тяжелыми проблемами, которые практически всегда оказываются летальными. Когда у ребенка порок сердца и первичная легочная гипертензия (заболевание сосудов легких. — Прим. ред.), к успеху может привести только пересадка сердца и легких, но и при этих операциях может наступить смерть пациента.

Если кто-то из врачей говорит, что с такими пороками вообще не умирают, — это лукавство. Неправильной хирургии, когда что-то не то или не туда пришили, в последние лет 10–15 уже нет, но проблема сочетанной патологии есть во всем мире.

— Есть ли очередь на операции, которые проводят в вашем отделении?

— Очередей на операции у нас нет. Иногда мы ждем необходимые расходники для проведения эндоваскулярных вмешательств (имплантируемые материалы — искусственные артерии, клапаны. — Прим. ред.). Они изготавливаются индивидуально под каждого пациента. Но здесь нужно понимать, что пациенты, которым мы проводим эндоваскулярные операции, могут ждать. Новорожденных мы берем сразу и не требуем, чтобы они к нам приезжали уже полностью обследованные. Все необходимые анализы берем на месте.

В 2016 году Кирилл Горбатиков первым в России провел «взрослую» операцию на детском сердце, а в 2018-м спас жизнь трёхмесячной девочки, у которой обнаружили врожденную опухоль сердца. В конце прошлого года заведующему кардиохирургическим отделением ОКБ № 1 присвоили звание заслуженного врача.

Компания “Медицинские информационные решения“ провела опрос с участием 5 789 врачей о дефиците кадров в здравоохранении и способах его разрешения. С помощью приложения “Справочник врача” доктора из 85 регионов поделились мнением о причинах и последствиях проблемы.

Четвертая власть – на четвертом месте С 2013 года нехватка специалистов увеличилась – так думают 55% опрошенных. В топ-4 причин указаны следующие:

1 место – 69% – низкая заработная плата 2 место – 59% – высокий уровень профессиональной нагрузки 3 место – 51% – оптимизационные мероприятия 2013-2019 гг 4 место – 45% – негативный образ медицинских работников в СМИ И если с первыми тремя строчками всё так или иначе понятно – про нагрузку и зарплаты медработники говорят регулярно, оптимизацию не любят. Удивительно, что негативный образ СМИ так сильно влияет на ощущение дефицита.

Видимо, медики часто “разрывают” с медициной из-за плохо имиджа врача в медиа и коллеги это замечают. К сожалению, если пригрозить пальцем желтым изданиям, проблема не исчезнет – нужно разрабатывать меры. Ни жалости, ни любви Компания “МИР” также опросила медработников о субъективном ощущении дефицита. 8% респондентов – 448 человек – дефицита кадров не ощущают. Остальные – а таких 5 341 человек – считают иначе. Из них 80% медработников несут дополнительную нагрузку из-за недостатка кадров. Далее этим людям задали следующий вопрос: «Чувствуете ли Вы понимание и сопереживание руководства в ситуации дополнительной нагрузки из-за дефицита кадров?» Ответили “да” 20% Ответили “нет” 60% Воздержались еще 20% Руководство не понимает проблемы “медработника от сохи” и не хочет в них вникать. Или так кажется медикам? Как бы то ни было, большая часть профессионалов здравоохранения эмпатии не ощущает.

Двойственность не Шопенгауэра: Распределение.

В последние 2 года Россия пыталась решить дефицит врачей и медицинского персонала. Были сформированы программы “Сельский доктор” и подобные, но обсуждение всё равно вернулось к старому решению – распределению. В опросе компания “МИР” узнала мнение докторов об этом явлении. Вопрос: «Считаете ли Вы необходимым введение системы государственного распределения выпускников медицинских вузов в медицинские организации после окончания учебы?» Результат: 54% опрошенных сказали “Да”, 46% – “нет”.

Интересно, что готовы к принудительному распределению только 31% опрошенных. Как говорится поддерживаем, но не принимаем. Полное исследование в документе: Bolshoy_opros_vrachey_MIR

Российские медвузы по указу президента готовы увеличить целевой набор на дефицитные специальности, а регионы дополнительно разработают план соцподдержки, чтобы удержать подготовленных специалистов на местах. Медиков необходимо обеспечить жильем и различными социальными гарантиями, а также привлечь для целевого обучения местных сотрудников, считают власти и эксперты.

Новый год подарил миру новый коронавирус: 2019-nCoV. Его уже окрестили аббревиатурой CARS (China Acute Respiratory Syndrome) — китайский острый респираторный синдром. Ежечасно Китай отчитывается о новых заболевших, счетчик летальных исходов растет. Случаи заболевания подтверждены так же в США, Канаде, Австралии, некоторых странах Европы и Азии.

В России пока новый коронавирус ни у кого из больных лабораторно не выявлен. Но страна в боевой готовности: в аэропортах установлены тепловизоры, призванные определять гостей с повышенной температурой тела, в лабораториях появились наборы реагентов для диагностики возбудителя, даже начата разработка вакцины. Заведующий кафедрой инфекционных болезней СГМУ им. В. И. Разумовского Андрей Шульдяков рассказал, о проблеме коронавирусной инфекции и мерах профилактики.

– Андрей Анатольевич, откуда берутся новые вирусы?

– Установлено, что новый китайский коронавирус имеет зоонозную природу. Вероятно, он циркулировал среди определенных животных: подозреваются летучие мыши, ряд других грызунов, а также змей, моллюсков и др. Вероятным местом перехода возбудителя человеку стал рынок в г. Ухань, а заражение могло произойти в силу гастрономических особенностей жителей Китая и стран Юго-восточной Азии, во время разделки мяса или употребления в пищу продукта без адекватной термической обработки (часто просто сырого). Учитывая особенности санитарии, плотность населения, особенности климата стало возможным  дальнейшее распространение возбудителя в данном очаге инфекции.

В последующем, в силу пока не выясненных обстоятельств, проявился и воздушно-капельный путь распространения вируса, предположительно при близком контакте, и в группе зараженных оказались медицинские работники. Юго-Восточная Азия является одним из важнейших «плавильных горшков» для большинства вирусных инфекций, поражающих человеческую популяцию. В этом регионе  риски переходов возбудителей от животных, рептилий,  насекомых к человеку значительно выше в силу целого ряда причин, а современные транспортные средства порой всего в течение нескольких часов обеспечивает перемещение инфицированных на другие континенты значительно увеличивают риски эпидемий и пандемий.

– Есть ли отличия новой инфекции от предыдущих коронавирусных вспышек?

– Как и в предыдущих вспышках коронавирусной инфекции летальность, по данным китайских коллег, современного коронавирусного синдрома высокая, и чаще регистрируется у лиц с сопутствующей патологией и пожилых. Вирус генетически во многом схож с предыдущими возбудителями коронавирусной инфекции, и на данном этапе опыт, накопленный на SARS (тяжелый острый респираторный синдром в 2003 году) и MERS (ближневосточный респираторный синдром, 2012 г.) экстраполируется на новую вспышку.

Китайское правительство приняло беспрецедентные меры по профилактике распространения инфекции, благодаря им, а также невысокой, по крайней мере, на настоящем этапе вероятности передачи возбудителя при воздушно-капельном пути от человека человеку темпы распространения заболевания в сопоставлении с гриппом значительно ниже. Вообще, в целом пока все, что мы говорим про вирус, достаточно часто предполагает сослагательное наклонение, поскольку заболевание совсем новое и информация собирается постепенно.

– Можно ли отличить грипп и новую коронавирусную инфекцию по данным клинического осмотра?

– Клинические признаки новой инфекции, по данным коллег, мало отличаются от гриппа (температура тела выше 38С, слабость, кашель, одышка, боли  в мышцах и др.). Поэтому при постановке диагноза ключевыми моментами помимо клиники становится эпидемиологический анамнез – пребывание в очаге инфекции, контакт с больными и лабораторное подтверждение.

 – Есть ли терапия от новой инфекции?

– К сожалению, противовирусных препаратов, которые бы показали эффективность и в 2003 и 2015 годах при коронавирусных инфекциях, до настоящего времени не создано. В пробирке некоторые средства демонстрируют свои потенции, но до клинического применения очень далекий путь исследований. Пока еще ни одно государств не представило протокол ведения больного с 2019-CoV, включающего тот или иной антивирусный препарат. Нет таких рекомендаций и у ВОЗ. Более чем за 15 лет от вспышки SARS препараты так и не созданы.

На разных стадиях исследований находятся вакцины от SARS, начаты работы во всем мире и по созданию вакцины от нового вируса, но путь здесь тоже долгий: как правило, годы! А после создания вакцину еще надо и «наработать» для всего населения, создать массовое производство. Так что в ближайшее время появления на рынке эффективных и безопасных препаратов ожидать не следует. Тем не менее, современные протоколы лечения предусматривают методы симптоматического лечения и противовирусной терапии, которые ведут к выздоровлению.

– Какие меры профилактики?

– Меры же профилактики традиционные для всех ОРВИ: не посещать места массового скопления людей, избегать близкого контакта с людьми, у которых предположительно может быть простудное заболевание. Не есть сырые или недоготовленные продукты животного происхождения, мыть руки после улицы и перед едой. И, конечно, при планировании поездок за рубеж, уточнять эпидемиологическую обстановку по месту пребывания. На современном этапе так же достаточно средств индивидуальной защиты: это и маски (регулярная смена) и различные способы обеззараживания воздуха в квартире, общественных местах, школах и т.д. В условиях развития эпидемии чрезвычайно важно взаимодействие всех служб (не только медицинских) по предотвращению ее развития.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда пересмотрела решения уральских судов по иску граждан к больнице. Суть спора была проста – в клинике умер пациент, а его родственники посчитали, что его неправильно лечили.

Специалисты компании медицинских экспертиз “ИНМЕДТЕХ Групп” разъяснили решение Верховного Суда РФ о том, что бремя доказывания правильности лечения умершего пациента ложится именно на больницу.

Дело в том, что в своем иске в суд родные просили о компенсации морального вреда за смерть пациента из-за “ненадлежащего оказания медицинской помощи”. Суд иск принял. Положенная в таких случаях медицинская экспертиза написала в своем заключении, что в смерти пациента вины врачей нет, пишет “Российская газета”.

Основываясь на подобном заключении, местные суды заявили, что вины медиков они не видят и, основываясь на выводах экспертов, отказали родственникам умершего в компенсации морального вреда. Несогласные с таким решением близкие пошли дальше и выше – в Верховный суд РФ.

Там дело затребовали, изучили и с выводами коллег не согласились, посчитав, что в жалобе жены и дочери покойного есть резон.

Суть дела

Житель Челябинска обратился в областную больницу с жалобами на боли в грудной клетке и на одышку. Рассказал, что эти неприятности начались после того, как он неудачно упал на спину. Мужчину осмотрел врач-травматолог и отправил на рентген. Получив снимок, поставил диагноз “ушиб грудной клетки” и назначил соответствующее лечение.

Но спустя всего два дня после постановки “нестрашного” диагноза пациент скончался от пневмонии. У мужчины остались жена и дочь. Они посчитали, что смерть их близкого наступила в результате “ненадлежащего оказания медицинской помощи” врачом-травматологом. Женщины обратились в суд с иском и попросили о компенсации морального вреда в размере трех миллионов рублей каждой.

Истицы уверяли суд, что врач, который принял их мужа и отца, не провел необходимого обследования мужчины, “не изучил рентгеновский снимок его грудной клетки с новообразованием, характерным при пневмонии”, не собрал нужные анализы, не поставил правильный диагноз и не назначил положенного при таком заболевании правильного лечения. Калининский райсуд Челябинска назначил комиссионную медицинскую экспертизу.

Согласно заключению экспертизы, травматолог в целом оказал помощь пациенту правильно, но неполно. По мнению экспертов, допущенные недостатки не явились причиной возникновения пневмонии, “но способствовали ее прогрессированию”.

Кроме того, прошло заседание лечебно-контрольной комиссии, которая пришла к выводу: врач-травматолог обоснованно выставил диагноз “ушиб грудной клетки”, назначил соответствующее лечение и рекомендовал продолжить обследование в поликлинике по месту жительства. А вот этого пациент не сделал и в поликлинику не обратился. По мнению суда, это и привело к трагическому исходу.

Районный суд заявил, что прямой причинно-следственной связи между действиями врача и смертью его пациента он не увидел. И сам по себе факт оказания медицинских услуг с дефектами “не является достаточным основанием для взыскания морального вреда”. Поэтому иск остался без удовлетворения. Челябинский областной суд подтвердил правильность и законность такого решения.

В таком виде дело дошло до Верховного суда РФ, в котором выводами коллег категорически не согласились.

Главное, что заявил Верховный суд, – доказывать качество оказания медпомощи должна сама больница, а не пациент или его родственники. И еще – экспертиза не имеет заранее установленной силы, ее нужно оценивать вместе с остальными доказательствами.

Как растолковала Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда, челябинские суды возложили бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания гражданину медицинской помощи и причинно-следственной связи между этим событием и смертью пациента, на истцов. А должны были задать эти вопросы областной клинической больнице.

Местные суды не дали оценку доводам вдовы и дочери пациента больницы, что если бы их близкому вовремя и правильно установили диагноз и правильно назначили лечение, все было бы в порядке.

Челябинские судьи, по мнению Верховного суда РФ, не оценили то обстоятельство, что в заключении судебно-медицинской экспертизы отмечены недостатки. Они на этот счет просто промолчали.

Верховный суд напомнил своим коллегам, что обязанность возместить причиненный вред не поставлена в зависимость от степени тяжести такого вреда. Об этом сказано в статье 1064 Гражданского кодекса.

По мнению высокой судебной инстанции, вывод челябинского суда, что гражданину стало совсем плохо только из-за его неприхода в поликлинику, “не основано на нормах материального права”. В итоге Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда решения челябинских судов отменила и велела пересмотреть дело заново, но с учетом ее разъяснений.

Эксперты компании “ИНМЕДТЕХ Групп” заявили, что вокруг этого решения суда уже появилось множество “кривотолков”. В России не англо-саксонское право и судебный прецедент по отдельно взятому делу, даже если оно было рассмотрено в ВС – это не руководство к действию для других судов.

“Решение ВС РФ по конкретному делу – это не источник права. Постановление пленума ВС – источник. Но оно издаётся по результатам анализа и обобщения судебной практики в целом по определённой категории дел за несколько лет. По медицинским делам ни в уголовном, ни в гражданском процессе Пленума пока нет. А жаль. Он очень нужен. Как говорят юристы, те, кто читает Пленум, всегда будут управлять теми, кто читает Кодекс”, – говорят эксперты.

“Речь не идёт о том, что показания истцов или свидетелей важнее заключения экспертизы. Вообще-то экспертиза в данном случае выявила нарушения. Дело в том, что в гражданском процессе этого уже достаточно для удовлетворения иска. Отсутствие причинной связи со смертью снижает размер компенсации (причём в десятки раз), но по закону о защите прав потребителя, компенсация полагается уже в силу того, что услуги были оказаны с нарушениями. На практике размер такой компенсации невелик”, – подчеркнули в “ИНМЕДТЕХ Групп”, добавив, что в п. 2 ст. 1064 ГК РФ установлена презумпция вины причинителя вреда.

“Но это презумпция вины, а не презумпция причинной связи. То есть больница обязана доказывать, что больного лечили правильно. А вот что он не умер от лечения – не обязана. Это не вина, а причинная связь. И никем, кроме судмедэкспертов, причинно-следственная связь в медицинских делах не устанавливается”, – заключили специалисты.

В Екатеринбурге избили на вызове фельдшера скорой помощи. Однако медик отказался писать заявление на хулиганов, попросив полицию “провести беседу” с нападавшим.

Как рассказал «КП» источник в медицинской службе, все произошло накануне вечером на Уралмаше.

В “скорую” поступил вызов от молодого человека, который решил вызвать медиков к своей подружке, так как она вела себя “неадекватно” (причина не уточняется). Но когда бригада медиков зашла в квартиру, то хозяева жилья начали вести себя агрессивно. В итоге словесная перепалка переросла в потасовку. В ходе нее один из фельдшеров получил удар в лицо.

Медики вызвали на место полицию. Все участники конфликта уехали в отдел.

Информацию о произошедшем подтвердили в пресс-группе УМВД по Екатеринбургу.

– Обе стороны конфликта были опрошены, от подачи заявления и прохождения судмедэкспертизы [фельдшер] отказался, – уточнили в ведомстве.

Также в полиции рассказали, что медработник попросил силовиков провести с его обидчиками профилактическую беседу.

Слова благодарности адресуются  врачам сейчас реже, чем претензии к ним. Из-за негативного образа медицины, создаваемого СМИ, и темпа жизни, пациент уже приходит в больницу раздраженным, считают специалисты из двадцатки лучших участников конкурса «Спасибо, Доктор — 2019». Они рассказали “NGS.ru”, как реагировать, когда больной приходит уже с «готовым диагнозом», как поладить с конфликтными пациентами, и почему медиков важно поблагодарить.

Марина Маркова работает терапевтом Сибирского окружного медицинского центра

— «Спасибо» от пациента дорогого стоит. Однажды я хотела уйти из медицины, ехала в автобусе, рассуждала об этом. Я тогда только начинала карьеру, недавно выпустилась из университета и столкнулась с действительностью. Романтика профессии, конечно, быстро улетучилась из головы, но пришли другие вещи. В начале прежде всего думала о благородстве профессии, но в рутине работы забывала, что «врач» действительно звучит гордо. Когда ты приходишь из института и видишь уставших врачей, то не понимаешь, где же этот блеск в глазах и благородство? Когда ты думаешь, что всё не получается, что всё не так, то жизнь даёт знак — например, человеку в общественном транспорте становится плохо, ты ему помогаешь, человек говорит спасибо. Ты понимаешь — ага, значит, что-то я думаю не так.

В профессии меня оставили мои пациенты, я стала слышать: «Спасибо, доктор». Одного из таких пациентов я помню до сих пор. Он позвонил из стационара и благодарил, что я вовремя увидела онкологическое заболевание, болезнь застали на ранней стадии, и сейчас его уже прооперировали.

Настроения пациентов во многом зависят от состояния общества, от его материального состояния, экономических кризисов. Так или иначе, это нормально, что у человека появляется озлобленность, недовольство. Может, он и не хочет конкретно на врача вылить свои проблемы, но так уж вышло, что мы первые, к кому люди приходят жаловаться, а жалуются они на всё. Никогда не стоит противодействовать даже самым на первый взгляд нелепым высказываниям и мнениям пациентов.

Многие пациенты приходят с насморком, но при этом подозревают у себя онкологический процесс. Это как у Джерома К. Джерома: прочитав медицинский справочник, сопоставив все свои синдромы, человек складывает это в определённый диагноз. Прежде всего люди приписывают себе онкологические заболевания. Как правило, пациенты выдыхают после приёма, говорят: «Спасибо, доктор, что у меня просто насморк, а не онкология». У страха глаза велики. Люди готовы даже сами назначить себе и купить лекарства. К счастью, сейчас сложно купить те же антибиотики без рецепта. Думаю, это желание лечиться самому прежде всего связано с высоким агрессивным темпом жизни, многие даже не могут выделить время сходить в больницу.

— Стоматолог-хирург — врач, которого боятся. Пациенты нередко приходят в полуобморочном состоянии, стараешься улыбаться, подшучивать. В холле у меня разные наклейки, детские ростомеры, черепашка живёт, ведь ко мне на приём приходят и дети. Взрослым такая атмосфера тоже нравится. Начинается даже с внешнего вида — у меня есть костюм с бегемотиками, маечка с супергероями, колпак с мишками. Кабинет не белый, а разукрашенный немного.

Ребёнок заходит и даже иной раз не понимает, куда он пришёл. Разрешаю сфотографироваться с черепашкой в холле, если он нормально посидит на приёме. Трёхлетний ребёнок видит меня в цветастом костюме и не понимает, кто я. Врачей в белых халатах он уже боится — у него брали кровь, у него есть неприятные воспоминания.

Однажды взрослая женщина не поняла, почему я в таком несерьёзном костюме, сделала замечание, что доктор не может так одеваться, он должен быть в белом халате. Я её понимаю, но в нашей работе всегда приходится чем-то жертвовать — здесь важнее, чтобы детям было комфортно.

— Любая жалоба бьёт по врачу. У нас не разработан институт юридической защиты врача. Работает не юрист с юристом, которые собирают все за и против, разбирательство идёт напрямую с ответчиком, врачом. Крупные клиники располагают целым отделом юристов, которые рассматривают жалобы, но это тоже не идеальный вариант. Сколько сейчас СМИ пишут о скандальных случаях, напрямую говорят о врачебных ошибках, когда ещё идёт следствие и ситуация ещё не доказана. Это подогревает негативное отношение к медицинскому персоналу, и человек приходит раздражённый к врачу.

В моём понимании врач — это не просто дипломированный специалист. Врач должен человека выслушать. Я очень хорошо помню заветы наших преподавателей, которые делали акцент, чтобы мы внимательно слушали пациента. В силу своей специальности нередко приходится общаться с больными, которым мы не можем помочь — они уже в такой стадии, прошли все этапы лечения — или им очень плохо. С ними обязательно нужно поговорить, найти ту соломинку, за которую они схватятся. И сколько им отпущено богом — столько дней, месяцев, лет они будут жить, но с чёткой уверенностью, что они не зря обратились к врачу: их услышали.

Я не склонен говорить, что есть склочные пациенты — есть сложные. Человек приходит раздражённый, ты чувствуешь, что нужно подбирать слова, чтобы не ранить его. Он приходит с болью, с большой проблемой, он уже прошёл несколько кабинетов, несколько клиник, но так и не нашёл для себя утешения и облегчения. С ним тоже можно работать, обсудить и найти решение.

Начинающим докторам тяжело, когда пациент приходит, перечитав огромное количество информации в Интернете, на молодого специалиста вываливается куча терминов. Ты всё равно должен быть на голову выше пациента, ведь он к тебе пришёл за помощью. Он не пришёл проверить, протестировать и сказать, что ты плохой. Даже если он уже начитался, определил путь лечения, он всё равно пришёл за помощью. Если он видит, что врач склонен выслушать всё, что он прочитал, и в то же время вносит поправки, замечания, корректирует информацию из Интернета, в этом случае он, поверьте, будет прислушиваться к врачу и не уйдёт хлопнув дверью со словами: «Что мне с ним говорить, я больше него знаю!»

РЖД попросили пассажиров, имеющих медицинское образование, сообщать об этом при покупке билетов для оказания первой помощи в поезде, в случае необходимости.

Родители полуторамесячного ребёнка, умершего в реанимации Краснотурьинской детской больницы 19 июля 2018 года, по решению суда получат 800 тысяч рублей от медучреждения. Однако мать выразила недовольство размером компенсации, ведь изначально за свою умершую дочь семья требовала  3,6 млн. рублей.

Областной суд постановил 30 декабря 2019 года, что мать и отец пациентки получат по 300 тысяч, две бабушки, брат и сестра – по 50 тысяч компенсации за смерть полуторамесячной дочери в реанимации детской больницы, пишет “Вечерний Краснотурьинск”.

“Причиной смерти девочки стал коклюш, который не был своевременно распознан участковым фельдшером Чухланцевой, – рассказывает адвокат Олег Костиков. – Несмотря на такое заключение, прямой причинно-следственной связи между действиями медиков и гибелью Кристины эксперты не усмотрели”.

“Проще говоря, если бы врачи вовремя диагностировали коклюш и вовремя направили девочку в больницу, стопроцентной гарантии выздоровления это бы не давало – коклюш в таком возрасте, к сожалению, очень опасен для малышей, – добавляет Олег Костиков. – Эксперты говорят, что за два дня до того, как Кристина Сысоева попала в реанимацию, признаки коклюша были и их можно было распознать. И если бы врач была бы внимательнее, возможно, ребенок был бы жив. Насколько важно было этим шансом воспользоваться? Кто-то сейчас в состоянии оценить и сказать, что пытаться не стоило?”.

Адвокат подчеркнул, что считает несправедливым взыскать с больницы всего лишь 800 тысяч рублей.

“Но что еще хуже, для больницы это вряд ли станет уроком – сумма не настолько значительная, повторюсь. И мне, конечно, непонятно, почему суд счел возможным присудить и отцу, и матери девочки равнозначные компенсации. Безусловно, страдания отца трудно себе даже представить, но Светлана, мать девочки, месяц провела на лечении, самостоятельно не могла выкарабкаться из этого горя”, – объясняет он.

Мать Светлана Сысоева заявила следующее:

“– Мне деньги не нужны. Мне важно, чтобы больницу наказали за невнимательность и, я считаю, преступную халатность их специалистов. И наказали чувствительно”.

Конкретно этот случай и другие похожие вызывают искреннее сочувствие у медицинского сообщества, но к подобному поведению родственников и близким умерших пациентов возникают вопросы.

Специалисты по медицинским экспертизам “ИНМЕДТЕХ Групп” выразили недоумение по поводу такого настойчивого стремления получить больше денег с больницы наряду с рассказами об их “ненужности”:

“Мне деньги не нужны, но дайте побольше. Оценить жизнь человека в деньгах невозможно, но нам всё равно мало”. Посмотрели бы граждане на себя со стороны, как они при этом выглядят с подобными заявлениями. Вы имеете законное право на компенсацию, никто не спорит, судитесь и получайте свои деньги.

Зачем корчить из себя святых? Ну, раз вам деньги не нужны – отдайте их на благотворительность. Купите на эти деньги в ту же больницу, с которой их взыскали, койки для больных, лекарства, оборудование, оплатите ремонт. Ладно, не в эту больницу, тогда в любую другую. Пожертвуйте в хоспис, в детский дом, да хоть в приют для бездомных животных. Хоть один пожертвовал?”

Также эксперты отметили, что причинную связь в делах, связанных с опасными инфекционными заболеваниями, устанавливать очень сложно.

Компания «Медицинские информационные решения» провела опрос врачей через приложение “Справочник врача” о причинах дефицита кадров.

В топ-4 причин указаны следующие:

1 место – 69% – низкая заработная плата

2 место – 59% – высокий уровень профессиональной нагрузки

3 место – 51% – оптимизационные мероприятия 2013-2019 гг

4 место – 45% – негативный образ медицинских работников в СМИ И если с первыми тремя строчками всё так или иначе понятно – про нагрузку и зарплаты медработники говорят регулярно, оптимизацию не любят. Удивительно, что негативный образ СМИ так сильно влияет на ощущение дефицита.

“Информационный фон, который наблюдается в СМИ в отношении медработников наводит на мысль, что журналисты в погоне за хайпом забывают о последствиях своих «трудов». Понятное дело что и в нашей профессии бывают вопиющие случаи, но я уверен, что большинство помнит клятву и руководствуется принципом «не навреди». Медицина – благодатная почва для спекуляций и манипуляций, которые в итоге не просто дискредитируют важнейшую профессию, но даже обесценивают ее в реалиях где и без того достаточно проблем” — уверен генеральный директор компании “МИР” Константин Хоманов.

Как сообщалось ранее, нацмедпалата сделала официальное заявление по поводу ситуации в Воронеже, где врачи якобы ампутировали пациентке «не ту ногу». Недостоверная информация за пару дней разлетелась по всем федеральным и региональным СМИ, подтверждённая комментарием из Следственного комитета.

Челябинец Павел Джанзаков потребовал уголовного наказания в отношении медцентра «Мария Лионса», в котором на его 64-летнюю маму оформили кредит без каких-либо справок. Мужчина утверждает, что пациентку, страдающую рассеянным склерозом, ввели в заблуждение. В полиции пока не торопятся возбуждать дело.

Павел обратился на 74.RU с просьбой помочь найти других пациентов, ставших обладателями кредитов после посещения этого медцентра.

— Мою маму обманули, но одни мы не можем ничего сделать — полиция отказывается возбуждать дело, нужно писать коллективное обращение в прокуратуру, — утверждает мужчина. — Её пригласили на бесплатное обследование, а в итоге оформили кредит на пенсионерку, страдающую рассеянным склерозом и провалами в памяти.

Два месяца Павел обивает пороги различных инстанций, чтобы доказать, что кредит на Любовь Джанзакову оформили незаконно.

— Это произошло в начале октября. Маме позвонили по телефону и пригласили на бесплатное обследование. Она согласилась, — уточнил Павел. — Там её долго водили по разным кабинетам, что-то рассказывали, а когда она устала, сообщили, что ей нужно провести процедуры. Но о том, что они платные, никто не предупредил, и она об этом даже подумать не могла, ведь приглашали её на бесплатное обследование. О кредите ей тоже никто не сказал, просто дали пачку документов, которые необходимо было подписать. Она не понимала, что подписывает. Только дома узнала, что оформила кредит.

Программа оздоровления, на которую подписалась челябинка, обошлась в 40 550 рублей. В договоре (имеется в распоряжении редакции 74.ру) написано, что в неё вошли: комплекс лабораторных услуг, 12 процедур, консультации специалистов и дневник питания.

— Мы на следующий день приехали в клинику и написали заявление на расторжение договора, потребовали аннулировать кредит. Через некоторое время часть денег на кредитный счёт вернули — около 32 тысяч рублей, ещё 10 тысяч клиника возвращать отказалась — якобы мама получила лечение за один день на эту сумму. На самом же деле у неё только взяли кровь, и она сходила к доктору, он ей куда-то надавил, и ей после этого должно было стать легче ходить. Но больше возмущает даже не это — они ведь назначили процедуры без всякой диагностики, не имея никакой информации о сопутствующих заболеваниях пожилого человека, а у неё их много, — возмущён челябинец. — А куда смотрит банк, когда оформляет кредит пенсионерам? Мама получает пенсию 11 тысяч, половина из них уходит на «коммуналку», вторая половина — на лекарства, на жизнь и так не остаётся, не то что на кредиты.

Представитель медцентра заверила — все услуги, предоставляемые пациентам, оказываются в рамках закона.

— Опорочить клинику может кто угодно, потому что очень многие сейчас работают недобросовестно — были случаи, когда мошенники брали с клиентов деньги и потом исчезали. К нам это не относится. Если даже человек недоволен услугами, не хочет продолжать договор, он его расторгает, денежные средства возвращаются за вычетом стоимости оказанных услуг, — уточнила представитель клиники. — За все оказанные услуги у нас есть подписи, так что лишнего никто ни с кого не взял ни копейки.

Но Павел всё-таки намерен доказать, что кредит на его маму оформили с нарушениями:

— Я уже написал жалобу в прокуратуру, сегодня планирую отправить претензию в Центробанк, потому что выдавать кредиты пенсионерам без каких-либо справок — это как минимум неправильно, — говорит челябинец. — Если же удастся найти других пациентов, пострадавших от ООО «Мария Лионса», будем обращаться в прокуратуру с коллективной жалобой, чтобы привлечь внимание к этой проблеме. Я хочу, чтобы возбудили уголовное дело о мошенничестве, сколько можно обманывать людей?

Омский травматолог-пенсионер пришел на работу выпившим и отказался принимать пациентов. После этого он уволился, заявив, что его не устраивала зарплата и “вечные приписки”.

Утром  11 января дежурный травматолог Евгений Батушенко травматологии на Карла Либкнехта пришёл на работу, но отказался оказывать помощь пациентам. В очереди его ожидало четыре человека. У одной из женщин был перелом со смещением, а мужчина обращался с травмами головы. Несмотря на просьбы пациентов, врач заявил, что работать сегодня не будет, а пациенты могут писать на него жалобы. Врач заявил, что его не устраивают зарплата и условия труда и работать в медицине он больше не намерен. Мужчина откровенно признался NGS55.ру, что выпил и решил уволиться с работы, которой посвятил 45 лет. Он добавил, что пациентов больше принимать не будет.

— Потому что меня не устраивает эта работа. Эти приписки вечные, которые мы делаем каждый день. То есть больных мы принимаем, допустим, десять человек, а на самом деле пишем, что двадцать человек. Потому что нас это заставляют делать страховые компании. То есть виртуальных больных нам приходится приписывать. Зарплата у нас маленькая. 30 тысяч я получаю. У меня высшая категория, 71 год мне. Поэтому я именно сегодня… Ну, алкоголь, конечно, играет роль безусловно… Но я именно сегодня решил это дело закончить. Уволиться из этой медицины и больше с ней не связываться. 45 лет проработал. Сейчас дорабатываю в травмпункте. Ранее работал в стационаре, на позвоночнике оперировал, — рассказал травматолог.

В 9:30, через полтора часа ожидания, Евгения Батушенко сменил другой врач, которого вызвали с выходного. Все это время помощь пациентам старались оказывать медсестры. Сам Евгений Батушенко переоделся и ушел с работы.

Президент РФ Владимир Путин заявил, что с 2020 года порядок приема в вузы по медицинским специальностям «существенно» изменится. В частности, предлагается установить долю целевого приема для обучения за счет бюджета. Об этом он сказал 15 января перед Федеральным собранием с ежегодным посланием.

В первые дни нового года российские соцсети содрогнулись от ужасающей новости – в Уссурийске озверевший доктор набросился на “мать с ребёнком на руках”, сломал ей пальцы и нанёс удар по голове, чем причинил сотрясение мозга.

Именно с такой подачей появились драматические сообщения во многих федеральных и региональных интернет-изданиях. При прочтении таких новостей волосы дыбом становятся: “Как же так? Он же врач!”.

Ситуация казалась немыслимой. Женщина с ребёнком, у которого два дня болели зубы, пришла на приём к стоматологу, а тот внезапно взбесился – отказал в помощи и начал ломать пальцы, когда гражданка взяла в руки смартфон, чтобы записать на видео противоправные действия врача.

А на самом деле врача попросту оболгали, и сломанные пальцы с сотрясением оказались выдумкой недовольной пациентки.

Правда вскрылась самым комичным образом – оказалось, что в медицинском учреждении ведётся видеонаблюдение, с помощью которого руководство “доктора-костолома” легко опровергло заявления об ударах по голове и отказе в помощи.

Врач осмотрел ребёнка, но попросту не нашёл экстренных показаний для удаления зубов, и с учётом признаков ОРВИ у ребёнка, направил “мать” (в некоторых СМИ пишут что с ребенком была не мама, а бабушка) к педиатру.

Эта история ярко иллюстрирует некоторые моменты, которые красной линией проходят через жаркие дискуссии о конфликтах между врачами и пациентами.

1. У пациентов всё меньше возможностей заниматься потребительским экстремизмом. Вбрасывать фейки о врачах, манипулировать фактами и рассчитывать на общественную поддержку, подогреваемую спекулированием на собственных болезнях либо на больных детях, становится всё сложнее, когда у всех есть доступ в интернет.

2. Да, общество склонно верить “больному” пациенту, а не “здоровому” врачу, но активная диджитализация общества ставит в равные условия конфликтующие стороны. На подведённый к носу врача смартфон хайпоохотливого гражданина находится достойный ответ в виде больничных видеокамер.

3. Остаётся вопрос врачебного поведения при конфликтных ситуациях. Когда медработник знает, что идёт видеосъёмка, то наивысшая цель – сохранить самообладание и не поддаваться на провокации. Однако тот же уссурийский конфликт лишний раз напоминает, что врач – это такой же человек с тем же набором рефлексов. И когда врач буквально натыкается лицом на экран смартфона, он скорее заберет этот смартфон из рук пациента, чем будет доброжелательно позировать на видео.

4. Обостряется вопрос информационной работы региональных минздравов и (при наличии) больничных пресс-служб. Прослеживается неумение гасить конфликт на ранних стадиях, когда скандал ограничивается парой-тройкой публикаций в местных СМИ и еще не вышел на федеральный уровень. Обычная пресс-рассылка краткого комментария с опровергающими видеоматериалами должна работать на опережение. Редакторы российских СМИ охотно берут в публикацию видео/аудио материалы.

5. Медицинские учреждения, опровергая ложные сообщения в адрес медработников, чаще всего не принимают никаких уголовно-процессуальных мер в отношении клеветников. Отсутствие должной реакции на преступления создаёт необоснованное чувство безнаказанности у подобных пациентов. А врачи при этом ощущают себя незащищёнными от несправедливых претензий.

6. Врачи воспринимают видеосъёмку как акт агрессии. Но для добросовестных сотрудников, выполняющих своих обязанности, – это подарок. Нередки случаи, когда боровшийся за “справедливость” гражданин выкладывал в Youtube съёмку врача, но ожидаемая слава оборачивалась к нему другой стороной медали. И после обрушившейся волны гнева новоявленный блогер торопливо удалял видео.

Какой же вывод из сакраментальных размышлений о видеокамерах в больницах? Камеры видеонаблюдения не просто нужны, они необходимы!

Во-первых, они станут веским аргументом в споре с “врачеубийственной” общественностью, а во-вторых, дисциплинируют обе стороны – как пациентов, которые будут вести себя “потише”, так и врачей, чьи действия будут видны “как на ладони” в круглосуточном режиме.

В Мурманской области был задержан хирург, доверивший студентам-практикантам проведение ампутации ноги, которые не имели право самостоятельно оперировать. Об этом сообщили в региональном следственном управлении СК РФ.

“Могу подтвердить информацию, что он задержан”, – сказала представитель ведомства ТАСС.

О возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 238 УК РФ об оказании услуг, не отвечающих требований безопасности, мурманское следственное управление СК РФ сообщило 10 января. По версии следствия, летом 2019 года хирург больницы в Ковдорском районе поручил студентам четвертого курса, не имеющим право самостоятельно проводить хирургическое вмешательство, провести плановую ампутацию ноги пациенту.

Сам врач, по данным следствия, в операции участия не принимал, а лишь давал студентам устные указания и внес в медицинские документы ложные данные о том, что операцию выполнял он. Своими действиями, как считают следователи, врач умышленно подверг жизнь и здоровье пациента опасности.

В областной прокуратуре также уточняли, что во время операции врач неоднократно покидал операционную, а студенты бесконтрольно проводили хирургическое вмешательство. По данным надзорного ведомства, операция длилась необоснованно долго – около семи часов.

При этом, как сообщали ТАСС в мурманском управлении СК РФ, пациент выжил и не получил вреда здоровью. Поэтому дело возбудили по ч. 1 ст. 238 УК РФ, которая не предполагает тяжких последствий для здоровья потерпевшего или его смерти.

Вместе с тем, как считает следствие, подозреваемый своими действиями создал реальную угрозу для пациента”, – отметили в ведомстве.

В случае, если вина подозреваемого будет доказана, ему грозит до двух лет лишения свободы.

Как сообщалось ранее, в июле 2019 года хирург больницы в Ковдорском районе поручил студентам-медикам, не имеющим право самостоятельно оперировать, провести плановую ампутацию ноги пациенту. Сам врач лишь давал студентам устные указания, а после внес в медицинские документы ложные сведения о том, что операцию выполнял он. По мнению следствия, своими действиями хирург умышленно подверг жизнь и здоровье пациента опасности.

Министр здравоохранения Сахалинской области Владимир Ющук встретился с представителями Холмской ЦРБ и травматологом учреждения Владимиром Шарко, который явился на работу в якобы нетрезвом виде 3 января. Целью этого собрания было принятие окончательного решения в отношении врача, появившегося в поликлинике в неподобающем виде.

Инцидент с врачом произошел в начале января – специалист пришел на работу, но не стал вести приём. Местный блогер тут же вооружился телефоном для съёмки врача и настойчиво начал требовать объяснений, почему травматолог не ведёт приём.

Как стало известно, накануне Владимир Шарко получил известие о смерти матери, в учреждение пришел, чтобы снять с себя прием пациентов, сообщается на сайте Минздрава.

Состояние специалиста было сразу же выявлено при его появлении на рабочем месте, были организованы меры – отстранение от работы, привлечение другого врача для организации приемов.

– Нужно войти в положение человека. Он действовал под тяжестью горького известия, при этом приема больных не вел. Руководителем были приняты срочные меры о замене специалиста, для пациентов ничего в этот день не изменилось. Возмутительны в этом случае действия оператора, который бесцеремонным образом произвел съемку, – поделился своим мнением руководитель движения серебряных волонтеров Владимир Забелин.

Мнение руководителя ведомства, представителей медицинского сообщества однозначно – врач несет ответственность за жизнь человека, алкоголь или другие психоактивные вещества несовместимы с рабочими процессами.

– Мы дорожим мнением серебряных волонтеров, наших общественников, которые помогают решать медицинские вопросы, наладить диалог с пациентами. В данном случае они собрали отзывы о работе специалиста, всесторонне изучили ситуацию и вышли с предложением обойтись без крайней меры – увольнения в отношении сотрудника, – прокомментировал министр здравоохранения Сахалинской области Владимир Ющук.

По результатам коллективного рассмотрения, с учетом всех обстоятельств главным врачом принято решение о применении к врачу дисциплинарного взыскания – выговора. Также ему будет продлен испытательный срок на 3 месяца, и только после этого будет рассматриваться возможность вступления в кадровую программу Сахалинской области.

Сотрудники московского филиала федерального казенного учреждения (ФКУ) «Главное бюро медико-социальной экспертизы» незаконно установили 238 людям различные группы инвалидности.

Решение было принято по результатам фиктивной медико-социальной экспертизы, сообщает РБК со ссылкой на источник в ГУ МВД по Москве и источник в центральном аппарате МВД. Сотрудники учреждения не получили объективных данных, которые подтвердили бы нарушения здоровья граждан.

РБК направил запрос в ФКУ «Главное бюро медико-социальной экспертизы по Москве» и пресс-службу ГУ МВД России по Москве.

Люди, которым провели фиктивную экспертизу, обратились в территориальные органы Пенсионного фонда и органы соцзащиты за получением пенсий и единой денежной выплаты. Из средств Пенсионного фонда им было выплачено более 144 млн руб., а из бюджета Москвы — 53,8 млн. Общая сумма ущерба превысила 199,9 млн руб.

Позднее комиссия ФКУ провела служебное расследование и признала решение об инвалидности недействительным. Следственное управление по Северному административному округу Москвы возбудило уголовное дело по ч. 1 ст. 285 УК (злоупотребление должностными полномочиями).

Повышать уровень качества медицины в России нужно не только непрерывным образованием медиков, считает Леонид Рошаль. Для молодых специалистов нужно создавать условия, чтобы в любой точке страны пациентам оказывалась помощь. О том, к чему стремится система здравоохранения, рассказал “АиФ” Леонид Рошаль.

— Леонид Михайлович, в 2020 году 10 лет исполняется Национальной медицинской палате, инициатором создания которой вы тогда являлись. Как оцениваете итоги этого десятилетия? Небесполезное было дело? 

Леонид Рошаль: Для меня путь Национальной медицинской палаты длиною в 10 лет пролетел как одна секунда, будто все начиналось вчера. Главное наше достижение — мы официально стали выразителями интересов врачебного сообщества и состоялись как общественная организация. Об этом говорит поддержка нас со стороны медицинских работников всей страны.

Главная наша цель — чтобы в России было больше квалифицированных врачей, а это огромный пласт работы. Нашим достижением является то, что мы сегодня стали на путь практической реализации идей, понимая, что результаты мы получим не сегодня, а через несколько лет. Мы начали работу по всем важным направлениям. Именно нами поставлен вопрос о том, что врач должен учиться постоянно, а не проходить повышение квалификации раз в 5 лет. Мы провели пилотный проект по использованию методов непрерывного медицинского образования и доказали его эффективность. В рамках соглашения с Минздравом была выстроена вся структура этой работы, начиная с внедрения апробирования балльной системы, когда доктор должен в течение года набрать определенное количество баллов. Для этого надо было провести огромную работу по созданию структуры, организовать работу группы, которая оценивает мероприятия в России, которые дают определенные баллы. Надо было создать программы дистанционного обучения и доказать, что это в России возможно. И сегодня мы говорим, что это возможно. Мы являемся участниками революции профессиональной подготовки врачебного сообщества.

— Теоретически понятно. Но все же, как добиться того, чтобы все жители страны могли постоянно получать квалифицированную помощь? Как сделать всех без исключения врачей — от Москвы до самой глубинки — профессионалами? Это вообще достижимо? 

— Для того, чтобы врачи были квалифицированными, необходим определенный эталон, заказ от общества — что такое квалифицированный врач, что он обязан знать, уметь и делать. И поэтому нами была выдвинута идея — учат высшие учебные заведения, а принимает в профессию профессиональная организация. В основе этого лежит система аккредитации, которой раньше в России не было. Аккредитацию предложила Министр здравоохранения Вероника Скворцова, мы практически реализовали ее. И подготовка должна быть единой для врача из Москвы и Владивостока, должны быть единые критерии, и в основе этих критериев лежат профессиональные стандарты, на их основе должны быть сделаны образовательные стандарты. Это большая работа, которая была проделана. Но еще нет законодательно закрепленных положений. В самое ближайшее время мы должны подвести юридическое обоснование для всех этих изменений. Мы не можем обмануть несколько сотен тысяч врачей, которые открыли ячейки по образованию, получают баллы в рамках системы непрерывного медицинского образования.

— Сейчас всех врачей обязали использовать клинические рекомендации при лечении. За шаг влево или вправо наказывают. А это помогает в достижении качественной помощи пациентам? 

— Важный вопрос связан со всей системой клинических рекомендаций. Нацмедпалата — инициатор пересмотра этого вопроса. Клинические рекомендации не могут быть обязательными к исполнению слово в слово. Человеческий организм — это не механика, не техническая структура, это гораздо сложнее. Кроме того, клинические рекомендации по каждой проблеме должны пройти сито междисциплинарного обсуждения. Ну и плюс должны быть учтены все рекомендации клинических фармакологов, чтобы отбор рекомендуемых препаратов был обоснован, объективен и позволял избежать коррупции. Эта работа идет постоянно. И ещё одно — они должны быть адаптированы к учреждениям разного уровня.

— Увы, но в практике немало случаев, когда пациенты недовольны действиями врачей. И что с этим делать? Как решать проблему? 

— Чрезвычайно важное для нас направление — снять напряжение между врачами и пациентами. Был создан один из лучших в мире институт независимой медицинской экспертизы, где на основе обезличенной медицинской документации и направления материалов перекрёстно в другие регионы комиссия экспертов во главе с опытным юристом или судьей в отставке определяет, были ли нарушения при лечении. И у нас четкая позиция — за неумышленные осложнения врач не должен сидеть в тюрьме. По этому поводу идет работа со Следственным комитетом.

И самое главное — хотим добиться того, чтобы каждый врач считал за честь быть членом Нацмедпалаты, и мы к этому идем.

— Надо ли ограждать врачей от наездов? Или пациент всегда прав? 

— Конечно, пациент всегда прав, и жизнь человека — главный приоритет. Но и с перегибами надо бороться. Я говорил открыто об этом с Бастрыкиным, председателем Следственного комитета. У нас огромный процент негатива появляется в СМИ от региональных пресс-служб следственного комитета — когда врач не обвинен еще ни в чем, но начата, например, доследственная проверка по жалобе, а в СМИ уже раздули эту историю. Надо запретить это делать. Мы говорим об этом открыто. И самим СМИ надо не выискивать негатив, жалобы, которые составляют меньше сотой доли процента от тех, кто обращается к нам за медицинской помощью, а больше показывать то, что действительно сделано, то позитивное, что есть.

И надо бороться и с пациентским, и с врачебным экстремизмом, а теперь я добавил бы и экстремизмом следователей. Мы лечим лучше, и результаты стали лучше. Вытаскиваем с «того света» таких больных, которых ранее даже не мыслили спасать. А число жалоб растет. Вечных людей не бывает, люди болеют, становятся хрониками, умирают… Некоторые пациенты используют вот этот разрыв между реальными возможностями и любыми осложнениями для того, чтобы написать, сидя у компьютера, одновременно президенту, министру, в следственные органы, в прокуратуру. Причем очень мощно работают и подставляют им плечо юристы. Мы знаем юристов, которые, как пиявки, сидят на нашем теле, которые выискивают родственников больных, у которых были осложнения, маленькие или большие, и подают в суд, в следственные органы, требуя заплатить им компенсации — это пациентский экстремизм. Ничем не лучше врачебный экстремизм, когда некоторые доктора желают заглянуть в карман пациентам, заставить их платить там, где это не предусмотрено законом. В государственных учреждениях лечение производится бесплатно — надо исполнять Конституцию России. Если хочешь заниматься частной практикой, пожалуйста, иди в коммерческую структуру, зарабатывай. Но порой начинают выкручивать руки до операции — пока не заплатишь, не сделаем. У нас жесткая позиция — так быть не должно.

— Ситуация с доктором Каабак. Не обсуждая, кто прав, кто виноват. Как в цивилизованной стране из-за бюрократических проволочек можно было довести до смерти одну годовалую девочку, так и не дождавшуюся операции, и почти — двух мальчиков-близнецов? Кого и как следует наказать и какие сделать выводы?

— Я сторонник того, чтобы эту ситуацию не политизировали, чтобы не выбрасывали на свет внутренние разборки, которые не прибавляют чести врачебному сообществу. Это вопросы, которые можно и нужно разбирать внутри врачебного сообщества.

— Вопрос о кадрах. На селе врачей так и не хватает: не особо работает система «Земский доктор», многие готовы вернуть деньги, только бы сбежать. Как вы ни предлагали, нет распределения выпускников медвузов… Когда же наконец вопрос решится? 

— Законодательного решения по вопросу распределения выпускников пока нет. И мы будем стараться решить эту проблему. Опыт показал, что целевой набор работает лет 6, и он не привел к качественному изменению ситуации. Сегодня из первичного звена уходит столько же, сколько приходит. У нас есть территории, где зарплата неплохая и стоят квартиры, а народ не идет. Потому что интереснее жить и работать в Москве, в Петербурге или в областных центрах, чем на селе. Так было всегда.

Должны быть созданы условия для врачей. Врач — это не батрак и не раб. Для этого надо пересмотреть образовательные программы, создать условия, чтобы к 6 курсу врач покрутился минимум полгода в медицинской организации аналогичной той, в которой он должен работать потом, создать социальные условия, обеспечить кров над головой, каким-то образом возместить те потери, которые доктор будет иметь, если он не работает в большом городе. Это сложно.

— Как вы оцениваете ситуацию с импортозамещением? В СМИ муссируется информация, что не хватает качественных лекарств, фармпроизводители уходят с рынка.

— Мы заинтересованы в том, чтобы у нас были качественные препараты, аппаратура, оборудование, в том числе и сделанное в России. И я против популизма, когда говорят, что что-то отечественное не работает. Давайте разбираться предметно — что за лекарства, сколько лекарств, какие именно не работают. Иначе все это — голословные утверждения.

— Ну и суммируя все, о чем мы говорили, так какие, так сказать, самые болевые точки в системе здравоохранения? 

— Необходимость резкого повышения квалификации врачей и создания для них нормальных условий существования. Решение кадровой проблемы в России. Повышение доверия российского народа к здравоохранению. Юридическое законодательное закрепление тех основных направлений, которыми занимается Нацмедпалата. Естественно, включая защиту пациентов и защиту медицинских работников от несправедливых обвинений.

В Кировске Мурманской области муж пациентки агрессивно пытался вывести “за угол” врача, но встретил отпор. После этого обе стороны обратились в полицию.

Как стало известно, пациентка поступила в отделение с болями и лихорадкой до 38°C. Она получала антибактериальную терапию по поводу острого сальпингоофорита. Когда наступило улучшение во время лечения, она захотела попасть домой к Новому году, но курс а/б должен был закончится до 1 января. Об этом рассказал акушер-гинеколог  ГОБУЗ Апатитско-Кировская ЦГБ Мурманской области Игорь Зацепин.

“Ей было предложено написать отказ от лечения. Через несколько минут она зашла в ординаторскую и сказала, что ей нужен номер моего мобильного телефона, чтобы на на него позвонил ее муж, и ему ответил бы на все вопросы. Естественно, я отказался. Через некоторое время она опять пришла с этой просьбой, но я опять отказался сообщить ей номер телефона, объяснив, что это мой личный телефон и его номер я пациентам не даю. Тогда она набрала со своего телефона своего, якобы, мужа, поставила его на громкую связь и из динамика пошли угрозы вроде: “Я сейчас приеду, заберу жену и разберусь с вами!”, – объяснил врач.

Он  рассказал нам, что продолжать этот разговор смысла не было. Женщина положила телефон на его стол, и медик сбросил звонок. После этого, пациентка написала отказ от лечения и была выписана. Ей был выдан на руки выписной эпикриз с результатами обследования, проведенным лечением и рекомендациями. После этого акушер-гинеколог пошел в реанимационное отделение, чтобы обсудить некоторые вопросы.

“На обратном пути, около отделения. меня ожидали пациентка и ее спутник, который был настроен крайне агрессивно и потребовал, чтобы я с ним вышел за угол, и полез своими руками мне то ли в лицо, то ли к шее, то ли к воротнику. В этом разбираться я не стал, повалил его на пол, прижал к нему и применил удушающий прием (когда-то занимался борьбой). И после этого отпустил его. Они повозмущались, что здесь не лечат, а калечат, и ушли”, – сказал Зацепин.

По его словам, все это происходило на глазах среднего и младшего медперсонала, они же и вызвали наряд полиции, который приехал минут через 40, опросили свидетелей и врача и приняли его заявление о нападении.

Через некоторое время ему позвонил травматолог, который сообщил, что нападавший мужчина обратился в приемное отделение и у него диагностирован ушиб мягкий тканей шеи, ЧМТ не выявлено.

В социальных сетях и телеграм-каналах распространилась информация о том, что якобы из-за плохих запчастей в вентиляции московского метро в городе резко выросла заболеваемость туберкулёзом и онкологическими патологиями. 

Специалисты отрицают подобные раково-туберкулёзные мифы, а в департаменте здравоохранения Москвы предоставили данные о снижении уровня заболеваемости туберкулёзом.